Рубрика: Куда GO

 

Кто здесь не бывал, кто не рисковал —

Тот сам себя не испытал,

Пусть даже внизу он звезды хватал с небес:

Внизу не встретишь, как не тянись

За всю свою счастливую жизнь

Десятой доли таких красот и чудес.

(В. Высоцкий)

 

 

«Перед самой вершиной лежали тела погибших альпинистов. Кислород в моем баллоне был на нуле. Я понимала, что если не заменю его немедленно, то стану одним из навсегда оставшихся здесь тел. А баллонов не было. Носильщик-шерп, измождённый коронавирусом, от которого он умер спустя несколько часов, выбросил их. У него просто не осталось сил их нести. А у меня не осталось шанса выжить» (Даниэль Вольфсон, первая израильская альпинистка, покорившая Эверест).

___

 

«Что они там забыли? Для чего это все нужно? Им что, больше нечем заняться?», — неправда ли, мы не раз слышали, а может и сами произносили эти слова, глядя на альпинистов, гордо стоящих с флагом на вершине, или на тех, кто так и не дошел до нее. Однако даже говоря эти слова, мы немножко им завидовали. Потому что они решились на это. Но зачем? Об этом и еще многом другом мы поговорим с Даниэль Вольфсон – первой израильтянкой, покорившей Эверест.

Даниэль родилась в Москве, репатриировалась с семьей в Израиль 33 года назад в возрасте 10 лет, окончила рамат-ганскую школу «Оэль Шем», затем получила первую степень в Тель-Авивском университете и вторую – в Вerkeley California  School of Law, где и приобрела профессию адвоката. Сейчас живет и работает в Рамат-Гане

 

 

— Даниэль, 10 лет назад вы перенесли сложную травму. И после этого не побоялись отправиться в горы. Как вы на это решились?

 

— Это случилось в Болгарии, на горнолыжном курорте. Я сломала бедро. Там же мне сделали операцию, поставив металлическую пластину, и сказали, что теперь мой удел – всю жизнь хромать, избегая излишних нагрузок. Но я не могла на это согласиться. Еще там, находясь в больнице, я сказала себе: со мной такого не будет. Я еще покорю Эверест. Но на самом деле тогда я всерьез не задумывалась об Эвересте и вообще о горах. Я про Эверест ничего толком-то и не знала, кроме того что это самая высокая гора в мире. Но мне нужна была цель. И цель самая высокая – во всех смыслах, которая помогла бы мне держаться и идти вперед и вверх.

После реабилитации я начала заниматься спортом, бегом, триатлоном. А горы пришли в мою жизнь почти случайно. Я записалась в группу бега, ведущий которой — Даниэль Керен занимался еще и альпинизмом и покорил в свое время Эверест. Первый раз я поехала в горы с ним и поняла, что там я себя чувствую так хорошо, как нигде больше. И я начала искать другие варианты, новые вершины, экспедиции – лишь бы снова оказаться в горах. И каждый раз, когда я оказывалась все выше и выше, мне становилось все лучше и лучше. У альпинистов есть такое понятие как «ген высоты». Большинству людей чем выше в горы, тем хуже и труднее. Мне же напротив: чем выше, тем лучше.

Я стала посвящать этому все больше времени, брала курсы альпинизма в Европе и в Америке.

 

 — Но почему Эверест? Неужели вам было мало других гор, попроще? Многие альпинисты так никогда и не поднимались на него.

 

— Мечта каждого настоящего альпиниста – покорить Эверест. Это как для баскетболиста попасть в НБА, а для хоккеиста в НХЛ. Стоит сказать, что Эверест, хоть и очень тяжелая вершина, однако не самая сложная для восхождения. Есть горы и похуже. Но нет выше Эвереста. И нет подобной ей в эмоциональном и психологическом плане. Не каждый сможет преодолеть себя при восхождении. Из нашей группы, включавшей 12 человек, на вершину поднялись только 5. И не потому что другие были слабее — все они сильные и тренированные спортсмены, но они не выдержали ту психологическую нагрузку, которой стал для них Эверест.

54 дня подготовки и восхождения. Без возможности помыться. С невкусной едой, с ночевкой в палатках на льду, в вечном холоде и на пронизывающем ветру. Это все очень давит на психику человека. И люди ломаются и уходят. Гора их не принимает.

 

— Как вы готовились к штурму вершины?

 

— Началось все с прилета в Катманду, столицу Непала. Там закупили все необходимое и полетели на вертолете в Луклу — город в восточном Непале, перевалочный пункт туристов и альпинистов, направляющихся на Эверест. Оттуда мы пешком отправились в базовый лагерь на подступах к вершине на высоте 5364 м. Шли 10 дней. Там, в базовом лагере, начинается главная подготовка. Чтобы подняться на вершину, человек должен акклиматизироваться. Мы поднимались на кэмп 1 (6100 м) – затем спускались назад. Потом на кэмп 2 (6500 м). Снова назад. Потом на кэмп 3 (7300 м) и опять вниз. Есть еще кэмп 4 – 8000 м. Но туда уже поднимались только при штурме вершины. Выше 8 000 м над уровнем моря начинается зона смерти. Там уже нельзя выжить без кислорода из баллонов.

 

— Расскажите, как проходило восхождение?

 

— Когда мы вышли на штурм вершины и остановились в кэмпе 2 в ожидании «погодного окна», я сильно заболела. У меня болело горло, был кашель, я не могла ни есть, ни спать. Лекарства не помогали – на такой высоте невозможно выздороветь ни с какими лекарствами.

 

— Не было желания уйти вниз, как ушли те семеро?

 

— Ни на миг. Я не могла отступить. Я должна была это сделать. Больше всего я боялась, что врач экспедиции отправит меня вниз. Все думали, что я не смогу подняться. Ожидание подходящей погоды длилось 6 дней, и мы могли просто вернуться вниз из-за погодных условий. В голову начали закрадываться мысли, что возможно придется пробовать еще раз на следующий год.

Наконец-то на седьмой день погода улучшилась, и мы пошли на кэмп 3. Все с сомнением косились в мою сторону, но в моих глазах видимо было что-то такое, что они не решились предложить мне отказаться от восхождения.

Путь до кэмпа 3 с высоты 6500 м на 7300 м занял 8 часов. Это очень отвесный участок подъема. Я шла медленно, было очень тяжело, но обратной дороги для меня не существовало. В кэмпе 3 мы отдохнули несколько часов и, надев кислородные маски, начали подниматься на кэмп 4 – на 8000 м. Это взяло еще 10 часов. Пришли на кэмп 4 мы в 8 вечера. И нам объявили, что на 11 вечера назначен выход на вершину.

Когда мы вышли, дул пронизывающий ветер, примерно 50 км/ч, сыпал снег, но это была лучшая погода из худших, и выбора не было. Мои спутники говорили, что я шла с остекленевшим взором. Я была сосредоточена на каждом шаге, который вел меня все ближе и ближе к вершине. И так с 11 вечера до 9 утра я шла к вершине. На высоте после 8600 м по сторонам от тропы лежат тела погибших альпинистов. Их нельзя спустить вниз, и они так и остаются навсегда в своей ледяной могиле. Кто-то по пути вверх, а кто-то – и спускаясь назад.

Я знала, что мне предстоит это увидеть, но воочию это было очень страшно. Одетые в альпинистское снаряжение, с рюкзаками, привязанные страховкой к веревкам, они так и остались навсегда в этой снежной пустыне.

Я видела 6 тел, из которых двое погибли уже в этом сезоне – швейцарец и американец. Последний погибший альпинист умер всего за 50 метров до вершины, и когда я поднялась на самый верх, моей единственной мыслью было: как спуститься назад и не остаться там навсегда.

Мой кислород был уже практически на нуле. Мне нужно было спуститься немного к месту, где меняют баллоны. Там меня ждал носильщик-шерп, который нес два моих сменных баллона. Баллоны, которые я несла с собой сама, я уже использовала. Из-за того что поднимающихся много – в этот день шло около 150 человек, перед вершиной в узком месте, таком бутылочном горлышке с узкой тропой и единственной веревкой, образовывается пробка, и все ждали своей очереди. Потому что на самой вершине может находиться не более 6 человек. И вот, ожидая в такой пробке 4 часа, я израсходовала весь кислород. Необходимо было срочно менять баллон. Вот такой парадокс: я стою на вершине мира, но все мои мысли лишь о том, чтобы скорее спуститься и взять кислород, иначе конец. Ни радости, ни эйфории, навалилась страшная апатия и мысли о том, как выжить.

 

 — Раз уж мы заговорили о шерпах, расскажите о них.

 

— Шерпы – местные жители Непала, привыкшие к высокогорью. Задача шерпов – помогать альпинистам. Так они зарабатывают на жизнь. Они несут поклажу при восхождении – палатки, еду, все припасы, а на последнем участке при штурме вершины шерпы несут кислород.

И вот, когда я спустилась с вершины и бросилась за кислородом к моему помощнику-шерпу, я увидела, что его рюкзак пуст. Баллонов нет. Он был так изможден коронавирусом, что просто выкинул их по дороге. У него не осталось сил. А у меня не осталось шанса выжить. Я была близка к панике. У меня имелось всего несколько минут на поиски спасения. Высота была примерно 8500-8600 м. Я стояла на таком своеобразном балконе, где альпинисты меняют кислород, и не знала, что делать. Мимо проходили альпинисты. «У меня кончился кислород. Помогите», — кричала я им сквозь маску и ветер. И вдруг я увидела тайник, где какая-то другая экспедиция спрятала запасные баллоны. Поверьте, в такой ситуации нет времени на оценку того, что они не твои. Все, что мне оставалось – взять баллон, прикрепить к своей маске и спастись. А шерп, что был со мной, ушел вниз. Когда я спустя 5 часов дошла до лагеря кэмп 4 и увидела «своего» шерпа, то подошла к нему и спросила: почему он так поступил? Зачем он выкинул мой кислород и чуть не убил меня? Он поднял на меня глаза, уже ничего не понимая, затем склонил голову и умер.

Вот такая трагическая история, закончившаяся смертью человека. Но смертей могло было быть и две – лишь счастливый случай спас меня от такой же участи.

Когда мы отправились в наш поход, у нас было 12 альпинистов и 37 шерпов-носильщиков. 7 альпинистов, как я уже сказала, не дошли с нами до вершины и спустились вниз. А из 37 шерпов из-за коронавируса с нами осталось всего 14. И все те тоже были больны и ослаблены. Я привита и, к счастью, хотя бы коронавирус мне не сильно угрожал.

В этом сезоне эпидемия коронавируса сильно ударила по альпинистам тоже. Из 26 экспедиций 10 были остановлены прямо посреди маршрута и отправлены на карантин в Катманду. Люди, потратившие уйму денег, сил и времени, остались ни с чем. Мы тоже боялись, что и нас постигнет та же участь. Каждый день шерпов становилось все меньше, и мы не знали, будет ли кому идти с нами на вершину. Тот шерп, о котором я рассказала, поднимался на Эверест уже 4 раза. Шерпы люди крепкие. Но он шел медленнее меня, настолько был изможден болезнью. Однако не ушел, он старался заработать для своей семьи.

 

— Трагическая история. И все же — каково это: почувствовать себя первой израильтянкой на Эвересте? Стоять на вершине с израильским флагом. Какие чувства были у вас в этот миг?

 

— Осознание этого пришло уже позднее. Там, стоя на вершине, я думала лишь о том, как не стать первой израильтянкой, которая останется здесь навсегда. Вот когда я внизу открыла телефон и получила, наверное, тысячу сообщений, тогда я начала понимать, что же случилось.

А там, наверху… Ведь подняться — это еще даже не полдела. Больше всего несчастных случаев происходит по пути вниз. Настоящие альпинисты не празднуют момент подъема – не открывают шампанское, не пишут сообщения родным. Пока они не спустятся, они ничего никому не сообщают и не празднуют. Гора должна отпустить, а потом будет время для радости и осознания.

 

— Вам говорили, что покорять Эверест – глупость?

 

— Постоянно говорили. Даже мой сын, которому 22 года, говорил мне: «Мама, зачем тебе это надо? У тебя есть работа, у тебя есть всё – зачем тебе на Эверест?  Тебе что, скучно? Нечем заняться»? Даже альпинисты мне порой говорили: «Зачем тебе Эверест»?

Но я хотела стать первой израильтянкой, покорившей Эверест. И стала.

 

— Не мешает ли альпинизм вашей жизни и работе?

 

— Конечно же, работе он, по большому счету, мешает. Часто приходится отсутствовать. Каждая поездка – минимум 2 недели, а эта была практически на 2 месяца. Но альпинизм – это сегодня огромная и важная часть моей жизни. Я просто не мыслю себя без гор. Я наладила работу своего адвокатского офиса, и они могут какое-то время справляться без меня.

 

— Как фотограф-любитель я не могу не спросить, каким фотоаппаратом сняты ваши превосходные снимки, и не тяжело ли было нести еще и его на вершину?

 

— Все, что у меня было с собой, – телефон Samsung Galaxy S21 Ultra. Была еще камера GoPro, но я ее практически не доставала. В этом телефоне есть абсолютно все, что нужно. Я снимала и фото, и видео, причем видео в качестве 8К, потом 13 канал израильского телевидения сделал из него фильм. А когда я была на вершине, где минус 45 градусов (а мороз, как известно, сажает батарею моментально), и остальные альпинисты, едва достав аппараты, видели, что они почти сразу разряжаются, я спокойно сняла все, что было надо, и заряда осталось еще много.

 

— А куда же теперь, после Эвереста?

 

— В первую очередь надо покорить 7 вершин – высочайших гор всех континентов. Мне остались Антарктида и Северная Америка – Аляска.

В декабре я еду в Антарктиду на гору Винсон. Ее высота небольшая – всего 4892 метра. Но там большие технические сложности и главное – тяжелые погодные условия Антарктиды. И раз уж я буду в тех местах, заодно схожу на Южный полюс – там всего то 1200 км по ледяной пустыне на лыжах, волоча за собой санки со снаряжением (смеется). Примерно по 100 км в день.

А следующий маршрут будет на Аляску – к горе Денали. Высота 6190 м. Это самая тяжелая гора из всех 7 вершин. Ну и потом хватит интересных гор, куда хочется подняться.

 

— А какие известные горы уже есть у вас за плечами?

 

— Килиманджаро в Африке, Эльбрус в Европе, Аконкагуа – самая высокая гора Южной Америки, в Андах.

 

— Советуете ли вы другим идти по вашим стопам?

 

— По моим стопам – это значит ставить себе цели и достигать их. Самые высокие и, казалось бы, нереальные. Но и они могут стать реальностью. Не обязательно гора Эверест. Но свой собственный Эверест каждый покорить может. И должен.

И я вполне подходящий пример для женщин, доказывающий, что можно иметь и семью, и работу, и хобби – даже такое непростое. И воплощать свои мечты.

А если мы будем говорить строго про восхождение на Эверест – надо очень много заниматься, готовиться и идти только с профессиональной компанией. Если ради экономии связаться с фирмами, которые дают лишь базовые услуги, можно заплатить вдвое меньше денег, но цена может оказаться самой высокой – жизнь. Те два последних погибших альпиниста, американец и швейцарец, чьи тела я видела на вершине, именно так и поступили – пошли с местной дешевой компанией, которая давала минимум услуг и не обладала большим профессионализмом. В итоге это привело их к трагическому концу. У одного не хватило кислорода, а другой умер от обезвоживания. Причиной моей опасной ситуации была эпидемия, но не компания.

 

— Ну, если уж такой у нас разговор, во сколько вам обошелся подъем на Эверест?

 

— 65 тыс долларов. А если вместе с полетом, страховками и дополнительными расходами – то все 75 тыс. Но это стоило каждого потраченного цента. Потому что мечта деньгами не измеряется.

 

— Спасибо, это было самое захватывающее интервью в моей жизни. Удачи вам на новых вершинах, и чтобы число спусков совпадало с числом подъемов!

 

Беседовал Алексей С. Железнов-Авни.

 

Мы рубим ступени… Ни шагу назад!

И от напряженья колени дрожат,

И сердце готово к вершине бежать из груди.

Весь мир на ладони — ты счастлив и нем

И только немного завидуешь тем,

Другим — у которых вершина еще впереди.

(В. Высоцкий)

   

 

Все фотографии предоставлены Даниэль Вольфсон и сняты телефоном Galaxy S21 Ultra